Зона, конец света и нехватчики
Впервые байку о приближающемся конце света я услышал в 2009 году. Вскоре эту тему стали муссировать многие и она быстро надоела. Но некоторые разговоры запомнились.
— Дружище, тебя не достала пустая болтовня о конце света?
— Людям нравятся страшилки, они без них жить не могут. А что касается этих разговоров — думаю, не так страшен конец света, как сам наш Свет. И его конец уже давно наступил незаметно для нас. Наступил тот момент, что все мы пошли куда-то в другую сторону, не за тем, что нам надо... Люди боятся друг друга и мало кому доверяют.
— И что, ты думаешь можно что-то изменить? Разве можно остановить стадо баранов, которое несётся к краю пропасти?
— Ну, разве что вожак стада отвернёт... Но, ведь, стадо может выбрать себе нового вожака... И часто так оно и происходит! Возможно, самое умное, что может сделать отдельный человек — держаться подальше от стада.
— Да, уж... Сколько моделей общества придумано... И сколько испробовано... Да только элементарного эгоизма, с которого и начинаются все конфликты, люди так и не искоренили. Эгоизм примитивен, а потому — вечен...
— В нашем обществе на глобальном уровне не существует авторитетов, за которыми все пошли бы. В отдельных коллективах есть «авторитеты», например — на зоне. Там законы, или «понятия», соблюдаются... Иногда играющие дети придумывают себе правила, нарушить которые — позор. Например, дотронуться до чего-то или просто сказать слово. Это всё равно как «западло» для уголовников. Подобные игры-установки демонстрируют наши инстинкты. Они быстрее указывают, что нам нельзя делать, или какими нельзя быть. Например, нашим современникам инстинкт даёт установку, что нельзя иметь мало материальных ценностей, иначе ты — лох! Это так же позорно, как прилюдно ковыряться в носу или ходить в грязной одежде.
— Когда я служил в армии, у нас во взводе считалось позорным быть нехватчиком. Нехватчик — это тот, кто прячет еду в карманах или под подушкой, а по ночам или в укромном месте незаметно ест. Такому человеку постоянно не хватает еды. Или денег. Или чего угодно — это слово можно понимать широко. Разоблачённых нехватчиков заставляли перед строем съесть целый батон хлеба. Или ещё хуже — заставляли отжиматься, откусывая лежащий на полу хлеб.
— Ну вот, в тесном коллективе жлобов быстро вычисляют! А теперь представь себе такую фантастическую ситуацию, что не в армии, а вообще, в нашем гражданском обществе станет позорным быть нехватчиком. То есть тех, у кого запасов больше, чем у других, будут высмеивать. Или заставлять прилюдно съесть все излишки. Ведь накопленные кем-то излишки — это зачастую то, что укрыто от ближнего и не достанется другим. И, скорее всего, так и останется припрятанным, а потом сгниёт, или пропадёт, или будет нахаляву присвоено посторонними людьми. Любые излишки, по логике вещей, должны быть всеобщим достоянием и являться гарантом выживания общества в экстремальных ситуациях.
— А многие ли считают, что накапливать личные запасы стыдно, а потому — плохо?
— Это не плохо и не хорошо. Это комплекс ограниченности. Признак того, что для человека накопление материальных запасов, как для хомяка, важнее, чем, к примеру, накопление знаний и духовное развитие. В образование ведь необходимо вкладываться не меньше, чем в материальное производство. И сам посуди: образованный человек не склонен превратиться в нехватчика. Ему будет не хватать времени на то, чтобы работать, читать книги и передавать знания другим, а не на то, чтобы выгоднее вложить капитал или надёжнее припрятать драгоценности. Если тебя устраивает сравнение с хомяком — занимайся накопительством. Но, по-моему, почётнее быть человеком и вкладываться в развитие всего нашего общества, вкладываться в развитие культуры и духовности. Иначе люди никогда не смогут рационально распорядиться даже тем, что у них уже есть. И постоянно будут пытаться что-то отнять друг у друга. Наша история — в значительной части история войн, грабежей и мародёрства.
— Вот-вот! Сейчас расскажу тебе про современное мародёрство! И про настоящий конец света... В прошлом году мне довелось побывать рядом с Чернобыльской зоной отчуждения, в белорусской деревне Добрынь. Я добирался в Киев из Мозыря и решил остановиться здесь, чтобы пообщаться с местными жителями. Добрынь — поселение старинное, ему почти три века. Отсюда до запретной зоны Полесского радиационого заповедника всего двадцать километров. И, несмотря на это, население деревни почти не уменьшилось — как было последние сто лет 600-700 человек, так и осталось. А при таком радиоактивном заражении, как здесь — запрещён сенокос, выпас скота, сбор плодов, грибов, ягод и лекарственных растений. Чем люди здесь живут?
Меня подобрал водитель старенького жигулёнка на окраине Мозыря, мы ехали на юг, в сторону границы с Украиной. И пока я не сошёл в Добрыне, было у нас минут двадцать на общение. Я спросил:
«Скажите, а местным жителям сразу сообщили о чернобыльском взрыве?»
«Да мы целую неделю об этом ничего не знали! А потом, вдруг, стали всех детей срочно эвакуировать. После того, как нам сообщили о радиации, многие побежали отсюда. Но многие остались. И вот что удивительно: большинство из тех, кто остались — живут, а почти все, кто уехали — заболели и умерли. Почему так? Это загадка...»
«А как тут территорию обрабатывали от радиации?»
«Приезжали машины с цистернами и поливали все дома чем-то. И всё равно в этих домах сейчас не живут — поблизости построили новые, их поставили бесплатно для тех, кто в них поселится. Это такая политика нашего государства — хочешь жить на зараженной территории — получай жильё бесплатно... Проживёшь здесь десять лет — жильё твоё!»
«А в лес тут люди ходят? Грибы-ягоды собирают?»
«Запрещай — не запрещай, всё равно будут ходить. Есть такие дурни, которые наплевали на запреты, собирают здесь грибы, рыбачат. И ничего, живут! Тут же всё непредсказуемо — вон под тем кустом счётчик зашкалит, а через десяток метров — в порядке...»
«Так они и продавать могут эти грибы на рынке?»
«Конечно!»
«Но ведь на рынках должен быть радиационный контроль!»
«Хитрецы делают так: откладывают те грибы, что зашкаливают — в одну кучу, нормальные — в другую. И потом начинают их в таких пропорциях смешивать, чтобы в среднем уровень радиации не зашкаливал...»
Я прошёлся по деревне. На улице встречались люди, были и молодые, но в основном — пожилые, многие из них с велосипедами. Деревня была в сравнении с нашими деревнями опрятна: асфальт — прекрасен, вместо высоких глухих заборов — загородки из жёлтого штакетника, за ними — новенькие белые кирпичные дома. Но кое-где попадались старые деревянные хибары, покрытые дранкой, в них после чернобыльской аварии уже никто не живёт...
После этой поездки я решил изучить в Интернете тему Чернобыльской трагедии: как ликвидировали аварию, сколько было жертв, что стало с украинскими городами Припять и Чернобыль. Мало кто знает эту статистику: от последствий аварии уже умерло более 100 тысяч человек. А ещё меня поразило и ужаснуло вот что: с одной стороны — героизм ликвидаторов последствий аварии, с другой — чудовищность мародёрства в зоне отчуждения. Эта зона — маленькая модель конца света! Представь себе: город Припять, где жило пятьдесят тысяч человек, сейчас практически пуст. В многоэтажных коробках нет даже унитазов и радиаторов... 27 апреля 1986 года — через сутки после аварии — все жители города были эвакуированы. Но вернуться в свои квартиры за вещами смогли не все. Какое-то время квартиры были под замками. Но потом ликвидаторам было дано указание: чтобы не допустить мародёрства — вскрывать квартиры и уничтожать имущество. Так и делалось, но не трудно догадаться, что уничтожалось далеко не всё... Страшно подумать, сколько радиоактивного добра — магнитофонов, телевизоров, шуб и хрусталя оказалось в комиссионных магазинах и на рынках! До сих пор в Припяти орудуют мародёры — вывозят остатки металла. Бог видит всё, но если, вдруг, мы увидим то, что творили в Припяти нехватчики, наверное, сойдём с ума!
Человек или создаёт, или разрушает... Тот, кто, как ему кажется, просто существует, никому не мешая, на самом деле тоже разрушает. Отсутствие движения — смерть... Движение только в направлении личной выгоды — тоже смерть. Нехватчики — мертвецы, и вызывают жалость... Только они никогда этого не поймут... Кто-то готов полжизни отдать за божественное сочетание музыкальных аккордов или оживающие краски на живописном холсте, другой будет рыдать над поэтической строкой... Жизнь же нехватчика — сплошная погоня за иллюзией, напоминающая шествие осла за привязанной морковкой. И тот, кто несчастных ослов гоняет, не замечает, что сам ведётся за подобной морковкой, только на другом уровне. Ведь стремление к обладанию вещами — бесперспективное занятие. Ничто не вечно, кроме любви. Человек или любит другого человека, или любит барахло, за которым и гоняется всю жизнь. Но взамен барахла не получишь главного — настоящей любви настоящего человека... А когда жизнь проходит, мы жалеем, о том, что столько не сделали, не прочитали, не узнали, не испытали. Зато продали кому-то за деньги свою жизнь, свои таланты... И что же купили на эти деньги? Ум? Совесть? Любовь? Накупили или нахапали то, что рано или поздно превратится в прах...
Интересно, что же заставляет умных, казалось бы, людей заниматься накопительством? Наверное, страх. Неуверенность в себе и в ближнем. Неверие, что родственники и общество будут тебе помогать в старости или в беде. Поэтому нехватчики считают, что нахомяченные запасы и будут являться гарантией их выживания. Что за эти запасы их будут любить и уважать. Но, как показывает жизнь, это далеко не всегда работает. А если и работает, настоящей радости не приносит... И как же много детских сказок об этом! Сказок о «золотых антилопах»... Да, в детстве мы знали, что к чему... Мы любили Высоцкого, его «Песню о друге» и «Балладу о борьбе»... Мы читали Владислава Крапивина, смотрели «Белый Бим — Чёрное Ухо» и «Тени исчезают в полдень»... Для нас «Купи-Продай» был презренным типом, но как-то незаметно для себя мы сами превратились в «купипродаев»... Постарели... И подсовываем своим детям новых кумиров — гламурных подонков.
— Слушай, как хорошо ты напомнил о детях! Помнишь музыканта Славу, который работает в детском приюте? Однажды мы познакомились в книжном магазине с молодой женщиной. Она накупила большую корзину книг, да так много, что еле до кассы их дотащила. Мы заглянули в корзину и обомлели! Там — Жан-Жак Руссо, Мишель Монтень, Ян Амос Коменский, философские сочинения Льва Толстого и всё в том же духе... Мы, конечно, тут же предложили ей помощь — донести книги до её дома. А по дороге узнали, что её мечта — организовать университет для детей, где они будут получать гармоничное, высокодуховное образование. Женщина воспитывает свою восьмилетнюю дочку и, по большей части, вкладывается как раз в её образование...
— Вот таким как эта молодая умница и надо становиться министрами!
— Когда-нибудь так и будет. Или наша история быстро закончится. Но я надеюсь, что всё-таки эгоизм и хомячество будут как следует разоблачены и высмеяны!
— Ты знаешь... Обличение и высмеивание не тот путь. Он действенен, но не тот... Земля и так превратилась в большую зону отчуждения и разобщения. По-настоящему поможет только Любовь!